«Лиля, люби меня!» Лиля Брик не любила Маяковского

«Страдать Володе полезно, он помучается и напишет хорошие стихи», «Я всегда любила одного – одного Осю, одного Володю, одного Виталия и одного Васю» – расхожие фразы Лили Брик, которым вторил Владимир Маяковский: «Если Лиличка скажет, что нужно ночью, на цыпочках, босиком по снегу идти через весь город в Большой театр, значит, так и надо!» А в предсмертной записке буквально молил: «Лиля, люби меня». Так на самом ли деле Брик не любила поэта?

В автобиографии Маяковского «Я сам» есть строки: «Радостнейшая дата. Июль 915-го года. Знакомлюсь с Л.Ю. и О.М. Бриками». Впрочем, встречались супруги Брик и Маяковский и раньше, на поэтических вечерах, и для них он был скандалистом, у которого ни одно выступление не обходится без городового и сломанных стульев. В 1915 году Маяковский ухаживал за младшей сестрой Лили, Эльзой, и однажды, будучи в гостях у Бриков прочитал свою новую поэму «Облако в штанах». Брик вспоминала: «Мы подняли головы и до конца не спускали глаз с невиданного чуда». Тогда же Маяковский взял тетрадь положил ее на стол, раскрыл на первой странице, спросил: «Можно посвятить вам?» – и старательно вывел над заглавием: «Лиле Юрьевне Брик». Много лет книги Маяковского посвящались: «Тебе, Лиля» («Облако в штанах»), «Л.Ю.Б.» (много раз), «Ей и мне» («Про это») и так далее. Даже те, кто очень недоброжелательно отзывался о Бриках, подчеркивали их большую роль в творческом росте поэта.

«Как-то мы с ЛЮ <Лиля Юрьевна> заговорили о поэме Асеева “Маяковский начинается”: “Коля судит о Маяковском по себе, а сам полная ему противоположность. Прожил с ним жизнь, но так ничего и не понял. Вот он пишет обо мне: "Любила крепко, да не до конца, не до последней точки". Это неверно, я любила Володю "до последней точки", но я ему не давалась. Я все время увиливала от него. А если бы я вышла за него замуж, нарожала бы детей, то ему стало бы неинтересно и он перестал бы писать стихи. А это в нем было главное. Я ведь все это знала!”».
Василий Катанян

«Оба мы плакали. Казалось, гибнем. Все кончено. Ко всему привыкли – к любви, к искусству, к революции. Привыкли друг к другу, к тому, что обуты-одеты, живем в тепле. То и дело чай пьем. Мы тонем в быту. Мы на дне. Маяковский ничего настоящего уже никогда не напишет...Я решила: расстанемся хоть месяца на два» – так Лиля Брик вспоминала, как подтолкнула и буквально вынудила Маяковского взяться за написание новой поэмы, тогда она еще и не знала, что выйдет «Про это» – произведение, ошеломившее современников и ставшее одной из вершин творчества Маяковского. Лиля Брик затем подытожила: «Не раз в эти два месяца я мучила себя за то, что В. страдает в одиночестве, а я живу обыкновенной жизнью. Теперь я была счастлива. Поэма, которую я только что услышала, не была бы написана, если б я не хотела видеть в Маяковском свой идеал и идеал человечества. Звучит, может быть, громко, но тогда это было именно так».

Имена Лили и Осипа Брик были начертаны в предсмертной записке, в обращении к «товарищу правительство». Маяковский поручил им заниматься его литературным наследством: «Начатые стихи отдайте Брикам, они разберутся». Корней Чуковский говорил после самоубийства поэта: «Мне совестно писать сейчас Лиле Юрьевне, ей теперь не до писем, не до наших жалких утешений, но пусть она помнит, что она и сейчас нужна Маяковскому, пусть она напишет о нем ту книгу, которую она давно затеяла написать. Это даст ей силу вынести тоску. Я помню первый день их встречи. Помню, когда он приехал в Куоккалу и сказал мне, что теперь для него начинается новая жизнь, – так как он встретил единственную женщину – навеки – до смерти».

Именно Лиля Брик в конце 1935 года написала письмо Иосифу Сталину, сообщив о забвении творчества Владимира Маяковского, бездействии и бюрократическом отношении чиновников от Госиздата, Наркомпроса и других руководящих инстанций к литературному наследию поэта. На письме Сталин поставил резолюцию: «Маяковский был и остается лучшим, талантливейшим поэтом нашей советской эпохи. Безразличие к его памяти и его произведениям – преступление». Резолюция была опубликована в газете «Правда» 5 декабря 1935 года и положила начало признанию творчества Маяковского как государственно значимого явления. И удалось этого добиться именно Лиле Брик.

Любила ли она на самом деле Маяковского? В их переписке есть не только его признания, но и ее: «Ужасно люблю получать от тебя письма и ужасно люблю тебя» или «Любимый мой щеник! Не плачь из-за меня! Я тебя ужасно крепко и навсегда люблю! Приеду непременно! Жди меня! Не изменяй!!!» Она носила подаренное им кольцо, на котором по кругу выгравированы ее инициалы «Л.Ю.Б.», образовывая бесконечное «люблюблюблюблю», а на внутренней стороне – «Володя», обустраивала совместный быт и не отпускала: «Пожалуйста, не женись всерьез, а то меня все уверяют, что ты страшно влюблен и обязательно женишься!» Можно утверждать, что Брик боялась потерять не столько Маяковского, сколько финансовое благополучие, которое она от него получала, оплату всех ее прихотей и святую веру, что «Лиля всегда права». Но невозможно доказать, что она его никогда не любила, а сам поэт точно знал: «Любовь – это сердце всего».

В разговоре с Вероникой Полонской, который состоялся уже после смерти Маяковского, Лиля призналась, то никогда не простит поэту двух вещей: «Он приехал из-за границы и стал в обществе читать новые стихи, посвященные не мне, даже не предупредив меня. И второе – это как он при всех и при мне смотрел на вас, старался сидеть подле вас, прикоснуться к вам». Речь идет о двух стихотворениях: «Письмо товарищу Кострову из Парижа о сущности любви», и «Письмо Татьяне Яковлевой». С Татьяной поэт познакомился в Париже в 1928 году, хотел на ней жениться, на что Лиля отреагировала очень резко: «Ты в первый раз меня предал...». Примечательно, что второе «Письмо…» при жизни поэта не печаталось, судя по всему, по просьбе Татьяны, которой не нравилось, что он декламирует стихотворение в русских кругах Парижа. Стихотворение увидело свет только в 1956 году в журнале «Новый мир».