«В дальней-дальней Мексике от него затеряно дитя»: обманное родство

Кто только не выдавал себя за сыновей и дочерей проставленного поэта, а с течением времени за внуков и правнуков. Почему-то в разговоре о прямых наследниках Маяковского всегда возникает вопрос о Лиле Брик, хочется ответить на него сразу – детей у нее не было. И тема отцовства поэта долгое время была белым пятном в его биографии. В 1940 году отдельным изданием вышла «повесть в стихах» Николая Асеева «Маяковский начинается», где были такие строки: «Только ходят слабенькие версийки, слухов пыль дорожную крутя, будто где-то, в дальней-дальней Мексике, от него затеряно дитя». Строки напрямую указывали на дочь поэта, о которой знали его друзья, вот только затерялась, даже, скорее, спряталась она не в Мексике, а в Америке. Маяковский тщательно скрывал чадо – Патрицию, и старался никому не рассказывать об отношениях с ее матерью – эмигранткой Элли Джонс.

В 1925 году поэт отправился в Новый Свет с выступлениями, деловыми визитами, себя показать и других посмотреть. В Нью-Йорке от встретил Элли, с которой закрутил роман. Уже будучи в России, поэт получил известие, что 15 июня 1926 года родилась их дочь. Маяковский очень хотел увидеть Патрицию, встреча состоялась, когда ей было два с половиной года. Девочка приехала с матерью в Ниццу, куда отправился и поэт. Патриция вспоминала: «Он пробыл в Ницце три дня. Купил мне игрушечного слона на колесиках. У меня есть снимок, где я сижу на этом слоне. Но в тот самый день, когда меня сфотографировали, я его потеряла, что очень огорчило маму. Осталась только красная уздечка. Я храню ее до сих пор как единственный подарок от папы. Я помню только длинные ноги отца, но я не могла не почувствовать мощное эмоциональное напряжение, окружавшее нас. Мы были связаны самыми крепкими узами, возможными между людьми. Еще не умея выражать словами страсть, трагедию и восторг, я улавливала сильнейшие чувства моих родителей». Больше Патриция с отцом никогда не встречалась, но в записной книжке № 67 Маяковского на совершенно чистой странице можно увидеть выведенное карандашом одно только слово: «ДОЧКА». Оно обескураживало и озадачивало биографов в течение десятилетий… Патриция затем признается: «“Дочка” – единственное послание моего папы ко мне через пространство и время. Как же я – я, та самая дочка, уже не маленькая девочка, а мать и бабушка – должна реагировать на это слово, написанное непонятными мне буквами почти незнакомым мне человеком, который все же никогда не был мне чужим? Из всех слов своего арсенала это единственное, которое он адресовал мне. “Дочка!” Я его плоть и кровь».

После смерти Маяковского следы его дочери и ее матери затерялись вовсе. Лиля Брик делала несколько попыток найти их, пользуясь обратными адресами на конвертах от Джонс Маяковскому в Москву. Обращалась в Америку к Давиду Бурлюку, который был знаком с Элли. Тот ответил, что тщетно ходил по адресам, они переехали, куда – неизвестно. Ничего не могла выяснить и сестра Лили Эльза Триоле, когда была в США.

Шли годы. Казалось, что о дочери поэта никто уже никогда не услышит, но в самом начале 1990-х годов – аж через 60 лет после гибели Маяковского — из публикаций прессы в США и России стало известно, что Патриция, она же Елена Владимировна Маяковская, жива и полна творческих сил. С тех пор она была частым гостем в России, активно участвовала во многих мероприятиях, посвященных отцу.